© П.Н. Мартин (Германия)

Самая первая сделка

История повествует нам, быть может, о самой первой финансовой сделке на земле. Согласно первой книге Бытия (Моисей 41-42), ясновидцы и пророки не смогли однажды растолковать знаменательный, без сомнения, сон фараона. Ему приснилось, что из реки вышли семь тучных коров и затем семь тощих коров, которые сожрали первую семерку. Затем семь полновесных колосьев были проглочены захудалой коровьей семеркой. Это знамение смог растолковать лишь Иосиф, только что освобожденный из тюрьмы. Он предсказал семь обильных и затем семь плохих урожаев и предложил потерявшему голову фараону выгодную сделку. Неудивительно, что пораженный фараон назначил Иосифа главой правительства Египта, приказав провозглашать по всей стране: «Ниц перед ним, преклоняйтесь!».

Иосиф недолго колебался, чтобы превратить свой урожайный прогноз в долгосрочную стратегию. В годы хороших урожаев он приказал скупать зерно по низким ценам. Государственный инвестиционный фонд провел блестящую операцию, и, по всей вероятности, крестьяне даже хвалили благотворительную деятельность правительства, сумевшего стабилизировать цены. Но радовались они слишком рано, ибо, когда наступили неурожайные годы, Иосиф и его «партнёр по бизнесу» - фараон - проявили себя спекулянтами высочайшей пробы. Они оказались единственными торговцами, кто был в состоянии продавать зерно, и смогли поэтому диктовать цены покупателям. При этом Иосиф проявил невиданную жестокость. Оказавшись обладателем всех денег страны, он, по мере того как покупатели становились все менее платежеспособными, заявил: «Пригоняйте скот ваш, и я буду давать вам за скот ваш, если серебро вышло у вас».

Можно себе только представить, насколько велико было разочарование египтян, когда они, чтобы не умереть с голоду, расстались со своей землей, а затем вынуждены были продаться в рабство к фараону. Хотя впоследствии они получили свои земельные наделы обратно, Иосиф обложил их «подоходным» налогом с двадцатипроцентной ставкой.

Самый крупный должник Рима

Гай Юлий Цезарь безудержно спекулировал с целью создания политического авторитета. Бесчисленные миллионы он тратил, например, будучи римским эдилом (должностное лицо, занимавшееся зрелищами) на полные блеска представления с травлей диких зверей и боями гладиаторов. Буквально следуя возникшему несколько позже выражению «Хлеба и зрелищ» (между прочим, впервые упомянутому Ювеналием), Цезарь пытался купить себе популярность неимущих масс. Временами долги Цезаря достигали невиданной отметки в 100 миллионов сестерций. Однажды ему даже потребовалось прибегнуть к гарантии его друга, сказочного богача Красса, ибо кредиторы не разрешили Цезарю поехать по государственным делам в Испанию.

С учетом тех высоких целей, которые поставил себе Цезарь, деньги для него играли роль лишь в том отношении, что он был вынужден постоянно искать кредиторов, готовых на риск ради его политической карьеры. По всей вероятности, их было немало, ибо до тех пор пока знаменитые галльские войны не укрепили положения первого консула, об уплате долгов нечего было даже думать. После каждой выигранной войны полководец мог рассчитывать не только на лавровый венок победителя, но и на звонкую монету. За восемь лет военных походов Цезарь стал самым богатым человеком в Риме. Следует отметить, что для достижения этой цели ряд галльских племен был целиком продан в рабство.

Некоторое время спустя после гражданской войны против Помпея Цезарь стал властелином Рима и, так сказать, походя захватил бесчисленные государственные сокровища, которых в спешке не смог вывезти бежавший противник. Когда все враги были повержены, Цезарь смог продемонстрировать наконец свое великодушие. Для неимущих римлян в гигантских размерах проводились бесплатные раздачи зерна и устраивались блестящие спектакли - снова в духе уже известного «хлеба и зрелищ». Верные солдаты получили внеочередные, значительных размеров денежные выплаты, а каждому гражданину Рима был сделан подарок в виде золотого изделия. Весь Рим мог теперь убедиться, что спекулятивные действия самого крупного в прошлом должника империи блестящим образом оправдались в ходе его политической карьеры.

Даже в завещании, зачитанном после покушения на Цезаря в иды марта (иды - 15-й день марта, мая, июля, октября) 44 года до Р. Хр., император подарил каждому гражданину Рима 300 сестерций, что соответствовало среднему заработку за четверть года.

Инфляционные трюки императоров

Так же как и в наше время, когда важные задачи, стоящие перед государством, должны оправдывать разного рода манипуляции с деньгами, так и пустые кассы Римского государства служили причинойтого, что императоры прибегали к нечистоплотным инфляционным трюкам. Ввиду того, что легко печатающихся бумажных денег и тем более центральных банков, без всяких проблем производящих деньги, в Древнем Риме не существовало, исполнение задуманного приходилось выполнять несколько грубоватым способом. Количество золота или серебра, необходимое для изготовления монет, просто-напросто «растягивали», то есть за счет добавления других металлов чеканили больше монет. При первом римском императоре Августе, в начале нашего летосчисления государственный монетный двор в Риме из 500 граммов золота чеканил 42 монеты, которые назывались «aureus». Нерон начал манипулировать с этими монетами, став чеканить из 500 граммов золота уже 45 «aureus». Только этот шаг удешевил монету на 7 процентов. При императоре Каракалле число монет из 500 граммов золота увеличилось до 50, а серебряные монеты стали содержать лишь половину благородного металла.

Хотя инфляция при таком ухудшении качества монет не развивалась столь быстро, как в нашем столетии, использующем бумажные деньги, цены в Древнем Риме медленно, но уверенно стали расти. За два века от правления Августа до Каракаллы денежное содержание одного легионера выросло на 233 процента. Правда, вначале повышение цен само по себе стимулировало развитие экономики империи. Оживилась конъюнктура на товарных рынках, торговые монополии, действовавшие в Риме, сумели использовать этот подъем. Мелкие ремесленники, чтобы воспользоваться этим подъемом, объединились в «коллегии», своего рода цехи, которые тоже стали диктовать цены на рынке. Римские же императоры с учетом растущих государственных расходов предприняли так называемое «бегство вперед». При Александре Севере серебряный динар содержал, по некоторым сведениям, лишь одну пятидесятую часть серебра, что как нельзя лучше символизировало хаотическое финансово-экономическое положение империи.

Император Диоклетиан в 301 году после Р. Хр. попытался предпринять попытку спасения ущербной денежной системы и экономики, издав эдикт, повелевший заморозить цены, а за особо крупные случаи их взвинчивания предусмотрел даже смертную казнь. Правда, вину за инфляцию он возложил не на власть, а на «нехороших» спекулянтов. Из эдиктов Диоклетиана звучат чуть ли не идеи социализма, ибо для борьбы с кознями дельцов, жадно стремившихся к наживе и взвинчивавших цены, были, например, спешно организованы государственные мануфактуры. Некоторые предложения из этого эдикта — скажем, такое: «Произошло такое повышение цен, что распоясавшаяся алчность не может больше быть обуздана ни изобилием рынка, ни благоприятным урожаем» - можно было бы включить сегодня в любое обоснование по замораживанию цен. Правда, для контроля за соблюдением максимальных цен, то есть для административного аппарата, понадобились новые полчища чиновников. Ведь список товаров с контролируемыми ценами содержал около тысячи наименований.«Социалистический эксперимент» жалким образом провалился и втянул империю в тяжелый экономический кризис. Критический наблюдатель, религиозный писатель Люциус Лактанциус, дал образное описание «успеха» государственных мероприятий: «Получавших денежное содержание от государства стало больше, чем налогоплательщиков. Неимоверные налоговые требования иссушили жизненные силы крестьян, и были заброшены поля и земля, пригодная для обработки, превратилась в дикое поле». Установленные максимальные цены насторожили торговцев и сократили объем торговли. Государственные монополии разорили многих ремесленников и предпринимателей. Разросшаяся до невообразимых размеров бюрократия требовала высокого налогообложения, которое все больше сдерживало предпринимательскую инициативу. Наконец, снижающаяся массовая покупательная способность уменьшила доход мелкого крестьянства, которое и без того уже в течение трех столетий было прижато к стене более рентабельным сельским хозяйством латифундий. Инфляция обернулась дефляцией, и цены начали падать. Тогдашний римский император Константин, думая только о том, как воздвигнуть на пустом месте свою новую столицу Константинополь, конфисковал храмовые золотые ценности и переплавил их с целью чеканки монет. Этот сплав послужил - о, воля провидения! - средством оживления конъюнктуры и позволил поднять уровень экономической жизни империи.

Недостаток ли денег погубил Римскую империю!

Поколения историков до пены у рта спорили о причинах гибели Рима. Падение нравов, внутренняя борьба за власть, громоздкая правительственная система, социальные противоречия, нашествие необузданных варваров часто приводились в качестве причин падения империи. Однако существуют весомые доводы в пользу того, что падению Рима прежде всего содействовали проблемы денежного хозяйства. Если до наших дней не удалось привести в идеальное соответствие количество денег и развитие экономики в ряде стран, насколько же сложно было сделать это во времена древних римлян. Количество денег, которые обращались в империи, зависело в конечном результате от того, сколько золота и серебра поставляли рудники. Часть благородных металлов шла на чеканку монет, другая часть хранилась в качестве золотого запаса государства. Количество денег сокращалось и тем, что гибли суда, перевозившие золото, монеты, находящиеся в обращении, естественным образом изнашивались, драгоценный металл использовался также для ювелирных изделий. К тому же древние римские правители весьма туманно представляли себе цели, которых они в том или ином случае намеревались достичь с помощью денежного хозяйства. В конце концов экономическая политика зависела от настроения императоров в тот или иной отрезок времени. Если им были нужны деньги для солдат, то граждане обкладывались налоговым бременем, выжимавшим последнюю каплю пота, а то и крови. Диоклетиан, например, впер­вые поставил институт пыток на службу финансового управления. Каким образом экономика должна была реагировать на подобные меры, оставалось в большинст­ве случаев неясно самим императорам. Часто их финансово-политические озарения соответствовали выражению Плаута «Tunica proprior pallio est» (Рубашка ближе к телу, чем верхняя одежда). Иногда по случай­ности эти озарения выливались в эффектив­ные формы, вроде вышеупомянутой про­граммы Константина.

Словом, не исключено, что недостаток благородных металлов, равнозначный недостатку денег, послужил причиной падения Рима. Конечно, было бы слишком прими­тивным объяснять гибель империи только истощением серебряных рудников в Испа­нии, которые в основном финансировали все завоевательные войны Рима. Экспери­менты с уменьшением золотого и сереб­ряного содержания монет также нельзя считать единственной причиной распада империи. Однако то, что упадок экономики и денежного хозяйства не остался без пос­ледствий, когда враги Рима со всех сторон надвигались на империю, ослабленную внутренними распрями, не подлежит сом­нению. Кроме того, такие аспекты, как со­циальные трения и народные волнения, также можно было бы отнести на счет экономических проблем.

Во всяком случае, в 1876 году американ­ская Комиссия по денежным вопросам подсчитала, что в начале нашего лето­счисления во время правления императора Августа металлические деньги, имевшие хождение в Римской империи, составляли 1,9 миллиарда, к XV же веку денежная масса сократилась до 200 миллионов.